[веселая птица-синица]

Оборотень.
Охотник долго и упорно загонял оборотня на поляну, где, наконец-то, всадил пулю в шкуру. Добивать не стал – авось сам лапы откинет. Даром что ли серебряную пулю отливал, да метко в позвоночник целился. Так и остался волк лежать на поляне, не владея задними лапами, да ждать Смерти. Проклиная охотника, и его почивших и не родившихся родственников до пятого колена.
Смерть он ждал недолго. Она вышла из тени на освещенную полной луной полянку, напевая песенку и перебирая букетик ромашек в руках. На поясе висел серп.
- Костлявая, куда привычное оружие дела-то? – удивленно проворчал волк.
Смерть только вздохнула, села подле волка, по-хозяйски положила руку на его голову, а серп отложила в другую от зверя сторону: подальше, а то мало ли.
- Сломала, - скорбно сообщила Смерть.
Волк попытался скрыть смех за кашлем и уткнулся носом в передние лапы.
- И не смейся. Пришла я, значит, к мужику одному. А тут мне на встречу сосед его. Как увидел меня, так сразу на колени. «Детишки, говорит, у меня дома, как они без меня?» Я объясняю, что к соседу его иду, а не к нему. А он меня за подол хватает, еще громче орет, что, мол, все, что хочешь, отдам, только не трогай меня. Я ему опять говорю, что не к нему пришла, но не слушает же! Пришлось косой его по голове огреть, а она не выдержала – переломилась. Зато мужик, за которым я пришла, мне серп вынес: «Мне уже ни к чему, а тебе пригодится».
Волка мелко трясет от смеха, пока Смерть возмущенно рассказывает свою историю.
- Ну что, как обычно? – спрашивает Смерть, беря в руки букетик. – Чет – жив, здоров, нечет – не судьба, значит.
Оборотень согласно кивает, укладывая голову на лапы поудобнее и закрывая один глаз: доверие – это, конечно, хорошо, но плутовство никто не отменял.
- Все еще хочешь тут оставаться? – косится Смерть на оборотня.
- Ага, - тянет тот.
- Не хочешь в мире предков побывать? – заискивающе начинает Смерть.
- Уж явно не погостить зовешь. Да и куда мне, разорваться что ли?
- Подождем до захода луны – будешь пировать с воинами, захочешь уйти сейчас – волчьи предки будут рады пополнению стаи.
Волк только упрямо качает головой, не спуская глаз с пальцев Смерти, что быстро, привычно разделывают одну ромашку за другой.
Пересчет длится недолго. Потом Смерть, ворча что-то вроде «ишь ты, шельма», стряхивает с подола лепестки и достает из складок балахона тонкий нож.

Охотник успел дойти почти до опушки, когда над лесом проносится жуткий вой, полный боли и ужаса. Птицы разом вспархивают со своих мест, крича и дико хлопая крыльями, прорывая ночную тишину. Где-то за спиной охотника испуганно ухает филин, заставляя пригнуться. Все звери мчатся от воя сломя голову, дальше, быстрее. И сердце у охотника бьется почти у самой глотки. Тишина возникает так же внезапно, как недавняя вспышка шума. Охотник пытается успокоить себя: оборотень скончался, все хорошо. Но его теория разбивается о новый, совершенно иной вой. Переливчатый, звонкий и жаждущий крови. Охотник тихонечко сползает вниз по стволу ближайшего дерева, не сводя напряженных глаз с темноты: ему все кажется, что вот-вот из темноты появятся два горящих глаза и жуткие белые клыки, светящиеся под лунным светом.

Смерть прячет иголку и нож назад в складки балахона, а потом придирчиво рассматривает серебряную пулю на свет.
- Слушай, а если пустить слух о том, что золотые пули оборотней убивают лучше?
Волк чуть не падает от неожиданности и поспешно опускает четвертую лапу, которой с таким наслаждением чесался, на землю.
- А то тебе серебра мало, - фыркает оборотень, наблюдая за тем, как Смерть выкладывает свою добычу в кошелек.
- Ну… - Смерть неопределенно машет костлявой рукой. – Ладно, бывай.
И прежде, чем уйти, треплет оборотня по холке.
Волк неспешно трусит в противоположную от Смерти сторону, а Смерть продолжает начатую песенку. На полянке остается только нечетное количество рассыпанных лепестков – плутовство никто не отменял.